Capiat qui сареrе potest.
***
Клетка десять на десять.
В ней вдосталь воды.
А еда - представляешь - приходит сама.
Я устал пожинать нетерпенья плоды,
Ненавижу так жить. Я схожу здесь с ума.
Я сижу и молчу. Это проще, чем петь,
Не больнее, чем что-то неловко шутить,
Ненавижу свою распроклятую клеть.
Ненавижу вас всех! Ненавижу так жить!
Я сижу неподвижен, беспомощен, наг,
Но оружие все же осталось при мне:
Вы, глупцы, не смотрите, что я в кандалах -
Много тысяч веков я охочусь во тьме.
Я как будто бы кукла, но лишь подойди
Чуть поближе, чем может рука ухватить.
Я поймаю тебя, даже сидя в клети,
И смогу тебя выпить, сожрать и убить.
Твой предшественник вроде держался пять лет,
Но и он осторожность свою потерял,
Ты принес мой обед? Или ты - мой обед?
Ты не можешь поверить, что я - убивал?
Ты, наивный тюремщик, бедняга, дитя,
Ты же видел, как просто калечить и мучить...
Я поймаю тебя за неделю - шутя.
И надейся, что мне не успеешь наскучить.
Клетка десять на десять.
В ней вдосталь воды.
А еда - представляешь - приходит сама.
Я устал пожинать нетерпенья плоды,
Ненавижу так жить. Я схожу здесь с ума.
Я сижу и молчу. Это проще, чем петь,
Не больнее, чем что-то неловко шутить,
Ненавижу свою распроклятую клеть.
Ненавижу вас всех! Ненавижу так жить!
Я сижу неподвижен, беспомощен, наг,
Но оружие все же осталось при мне:
Вы, глупцы, не смотрите, что я в кандалах -
Много тысяч веков я охочусь во тьме.
Я как будто бы кукла, но лишь подойди
Чуть поближе, чем может рука ухватить.
Я поймаю тебя, даже сидя в клети,
И смогу тебя выпить, сожрать и убить.
Твой предшественник вроде держался пять лет,
Но и он осторожность свою потерял,
Ты принес мой обед? Или ты - мой обед?
Ты не можешь поверить, что я - убивал?
Ты, наивный тюремщик, бедняга, дитя,
Ты же видел, как просто калечить и мучить...
Я поймаю тебя за неделю - шутя.
И надейся, что мне не успеешь наскучить.