Я Пес, я оружие, я живой — а впрочем, возможно, нет.
Хозяина мой одинокий вой оплакивал триста лет.
И я покоряюсь, я не боюсь — в забвение иль в хомут. Да, я покоряюсь — но покорюсь я лишь тебе одному.
Я перед тобою склонюсь скорей... Но помни, Хозяин мой, что сколько б не тратил шагов и дней — тебе не дойти домой, что сон твой кошмарами облачен, и им не видать конца, и сколько бы ни был ты обручен — тебе не носить кольца.
Такую уж плату отмерил Бог за силу и чудеса, за то, что лежу у твоих я ног и с преданностью в глазах. Со мной — у тебя на груди мишень, на вкус моя страсть горька...

Не дай тебе Бог расстегнуть ошейник, коль соскользнет рука.
Признаться мне — смерть, и не дай Господь — что ты меня не узнал, что ты не Хозяин, совсем не тот, кого я всю жизнь искал. Такого тебе не смогу простить, когтями сквозь боль прорвусь, а ты, мой Хозяин, — ты должен жить.
Ведь я тебе покорюсь.
Холодный металл золотых волос скрывает глубокий шрам.
Ты Псу не спеши задавать вопрос.
Тебе он ответит сам.
Мне жаль, но ведь ты уже обречен — я этого не хочу. Я, юноша, что за твоим плечом , как Пес, ощерясь, рычу. Сверкающей кровью струится ртуть по трубам прозрачных вен, не остановить меня пулей в грудь и валом кирпичных стен... В сравненьи со мною ты очень слаб. Пожалуйста, Господин, запомни:
Я вовсе тебе не раб.
А шанс у тебя один.